Алекс Григорев – известный оперный агент, представляющий компанию «TACT Management», и успешный оперный певец в прошлом, рассказал о том, какие качества важно продемонстрировать на оперных прослушиваниях певцам и о том, какой репертуар стоит выбирать молодым артистам.
Алекс, Вы были певцом и довольно известным. Расскажите, почему Вы решили стать агентом?
Я закончил консерваторию в Амстердаме, затем работал в Голландской опере. Сразу после окончания консерватории я поступил в молодежную программу этого театра и стал получать маленькие роли, будучи там. Затем я переехал жить в Германию, где работал как гость в разных театрах, а потом уже на постоянной основе. Параллельно началась моя международная карьера: я пел на разных фестивалях в Европе, участвовал в различных постановках в венском театре «Ан-дер-Вин», в Лионе, в Париже, в Брюсселе, в Антверпене, в Голландской опере, в Зальцбурге.
К 2002 году моя карьера певца составляла уже приблизительно 17 лет. В 2001 родился мой третий сын, и мы с супругой решили, что 17 лет творческой карьеры может быть достаточно, и надо посмотреть, каким другим образом можно использовать опыт певца, но при этом быть с семьёй и проводить больше времени дома. Так как нашим старшим сыновьям было уже 13 и 8 лет, а младшему всего 2 годика, то мы подумали, что мы сможем насладиться тем, чтобы вырастить вместе нашего младшего сына. Это было причиной отказа от пения в 35 лет. В 2003 я присоединился к агентству «TACT», где я работаю до сих пор.
Расскажите в нескольких словах об агентстве.
«TACT» было создано в 2000 году в Амстердаме и первоначально специализировалось по работе на немецком рынке, также занималось турами, организацией концертов на голландском рынке. На немецком рынке агентство продавало на постоянную работу молодых артистов.
С тех пор как я присоединился к агентуре TACT, интерес к русским артистам увеличился. Это произошло, потому что я русскоговорящий, имею славянские корни и говорю на болгарском, польском, русском и украинском языках. Я мог общаться со славянскими артистами почти на их родном языке. Благодаря этому у нас появились возможности предлагать певцов не только на постоянную работу на немецком рынке, но и на гостевые контракты: одноразовые и на определенные постановки. Допустим, на русские постановки, на которые театры системы «стаджоне» проводили кастинги. Театры просили меня помочь им с проведением прослушиваний в Европе и в России.
И я стал ездить в Россию, сначала в Москву, потом в Петербург, в Казань и в другие города, где я встречался с представителями оперных театров, проводил кастинги для себя и выслушивал учеников многих учителей по вокалу.
Каким должен быть певец, чтобы заинтересовать менеджера, попасть в Ваше агентство?
Очень важно для меня, чтобы у него было то, что американцы называют personality. Если человек выбирает путь артиста, он не может быть серым, он должен как-то выделяться, чтобы заинтриговать любого агента, не только меня. Артист интригует, если у него несколько качеств.
Самое первое: у него должен быть интересный голос. Необязательно, чтобы он красив был тембром. Потому что человек может иметь долгую и успешную карьеру, имея не самый красивый голос, но зная тот репертуар, на который этот голос подойдет. На определенный характерный репертуар всегда есть певцы, которые делают замечательные карьеры, вплоть до «Метрополитен-оперы». Но эти люди специализируются на таком репертуаре.
Второе, что очень важно для меня, это очень хорошая техника. Если это тенор, я должен услышать, что его переходные ноты “фа”, “фа-диез”, “соль” функционируют хорошо, что у него есть только один тембр, что он знает, как держать голос в фокусе наверху. Если это меццо-сопрано или альт, чтобы она не пела тремя голосами, а знала, что у нее есть верхние и нижние переходные ноты, чтобы они были собраны, чтобы голос во всех регистрах звучал одинаково.
Для меня очень важно после того, как я услышу первые пять тактов какой-нибудь арии, увидеть, насколько артист владеет текстом. Текст может быть на русском и на любом другом языке, но если я не вижу в глазах, что он знает, что он поет, если я не вижу в его жестикуляции, что он всё очень хорошо продумал, я сразу понимаю, что это просто звуки, которые не связаны с тем, что в действительности этот персонаж должен говорить на сцене. Я сразу же теряю интерес к этому артисту.
Затем актерский талант артиста. Иногда во время прослушиваний человек этого не может заметить, потому что определенные арии так хорошо отработаны, что кажется, что человек хорошо играет. Можно это заметить уже во время репетиционного процесса, на контракте, когда человек видит, что артист может от себя выдать режиссеру.
Пятый фактор – это знание языков. Разговаривает ли артист на языках, может ли он гибко осваиваться и подстраиваться под репетиционный процесс или он живет с ощущением, что все крутится вокруг него. Все те, кто думает, что все крутится вокруг них, довольно часто теряются на долгом поле битвы. На продолжении карьеры выигрывают не те, кто имеет самый красивый голос, а те, кто самый гибкий и может подстраиваться под конъюнктуру.
Вот те пять факторов, которые я могу назвать. Все пять факторов вместе, если они функционируют, заставляют меня забыть, что я агент, и я становлюсь завороженной публикой, которая смотрит на концертное выступление какого-то замечательного артиста. Как только я замечаю, что забыл, что я агент, который должен ловить певца на ошибках, я сразу же понимаю: этого артиста надо брать, его карьера состоится – со мной или без меня. Вот что я могу сказать.
Вы сказали, что после пяти тактов понятно, как певец владеет текстом. Сколько нужно времени на прослушивании, чтобы стало ясно, что из себя в целом представляет певец?
В принципе, есть три ситуации. Первая и третья ситуации: если человек очень плох и очень хорош, это можно понять по одной арии.
Если агент сомневается, он обычно дает артисту вторую арию, чтобы посмотреть, каков у него верх, если это, например, сопрано или тенор. Потому что сопрано, если она умная и хитрая, может показать арию, где нет ничего выше “ля”, а для сопрано эта нота не показательная, потому что сопрано должна иметь как минимум “до”. Если это тенор, и он мне показывает Ленского, то я, в принципе, могу услышать, как он владеет голосом, как владеет кантиленой, как он может двигаться, как может артистически овладеть ситуацией, но он еще не показывает, может ли он спеть остальные роли своего репертуара, потому что у тенора должны быть и “си-бемоль” и “си”, и, конечно, мечта каждого тенора иметь хорошее “до”.
То же самое, но в обратную сторону, это меццо-сопрано, контральто или бас. Если они споют что-то в среднем регистре, то, конечно, я тогда хочу услышать что-то низкое. Обычно если я сомневаюсь, если я спрашиваю вторую арию, и если есть что-то из Моцарта, то почти всегда я попрошу спеть арию Моцарта. Потому что Моцарт, как я всегда говорю артистам, как лакмусовая бумажка, показывает, где есть проблемы, и где их нет.
Это три ситуации, в которых можно понять, с кем я, как экзаменатор, имею дело. Если артист хороший или плохой, я сразу же по одной арии это слышу. Если я сомневаюсь, я хочу, чтобы он спел что-то, что показывает его самые верхние ноты, самые низкие ноты, то есть его тесситуру, диапазон.
Вы часто приезжаете в Россию с прослушиваниями. Какие характерные особенности есть у русских певцов?
Да, я приезжаю в последнее время очень часто. Каждые два-три месяца я бываю в России и встречаюсь со многими педагогами по вокалу, концертмейстерами, бываю на очень многих конкурсах. В принципе, всегда, когда я приезжаю, у меня есть запланированные встречи и прослушивания для артистов.
Характерно для России следующее: у русских певцов есть ощущение, что они покажут себя лучше всего, если они споют мне что-то западное. И я всегда говорю русским ребятам: если вы как русские не будете использовать то преимущество, которое уже у вас есть перед другими, исполняя арии на русском языке, вы многое теряете. Потому что в западном репертуаре у вас будет больше конкуренции, над западным репертуаром вам придется намного больше работать. Когда вы поете на родном языке, вы можете гораздо лучше убедить, у вас есть больше шансов создать первое хорошее впечатление. Даже если вторая западная ария будет чуточку менее убедительная, она все равно не сможет поломать впечатление от удачной первой арии. Если первая западная ария, которую вы спели, так себе, то, несмотря на это, человек уже подходит к вам и ко второй арии с немножко опаской. А может быть, второй арии даже и не будет. Потому что часто бывает так, что на первой арии русский поет на ужасном французском языке, и ему сразу говорят: «Спасибо. Мы всё поняли, мы всё услышали». И его сразу же забывают, потому что думают: если он так ужасно поет на этом языке, то и всё остальное будет так же ужасно.
То есть у русских действительно существует проблема с языками?
Да, к сожалению, у русских большие проблемы с языками: больше всего, с французским, потом с немецким и чуть меньше с итальянским языком.
Потом есть другая проблема. Русские почему-то думают: «Если я сейчас буду петь самый тяжелый репертуар, то у меня на этом репертуаре конкуренции, наверное, не будет, и я, таким образом, зарекомендую себя как драматический певец, и меня возьмут на работу».
Если певцу 25 лет, и он поет Германа, кастинг-директор просто пожалеет его, но ни в коем случае не возьмет на работу. Он будет с изумлением слушать, как этот молодой певец может так небрежно и с таким неуважением относиться к своему партнеру – к своему голосу – потому что, в таком случае, это не партнерство, а эксплуатация как раба. И этот раб, который в течение 5-7 лет будет постоянно находиться в эксплуатации, потом просто убегает… голос исчезает. Поэтому я всегда советую молодым русским певцам выбирать как можно более легкий репертуар лирического плана, не стараться убедить меня, что они могут реветь, а наоборот – что они могут петь на piano и pianissimo.
Положительный момент русских голосов в том, что это настоящие голоса, часто большие голоса. И в этом нет никакого конфликта с тем, что я сказал ранее, потому что и большие голоса должны уметь петь красиво, на piano, делать динамику. Потому что если голос поет только в одной динамике, он становится скучным.
Мы знаем, что в апреле Вы приезжаете в Москву в рамках прослушиваний компании «NYIOP». В России они будут проходить впервые, и для многих певцов было бы полезно услышать мнение авторитетного оперного агента об этих прослушиваниях. Расскажите о Вашем опыте сотрудничества с «NYIOP». Давно ли оно продолжается?
Я с Дэвидом Блэкберном знаком 10 лет. Практически с того момента, как он открыл эту компанию и провел первые прослушивания в Америке. Правда, я не был там, потому что параллельно с ним мы организовывали прослушивания агентства «TACT» в Амстердаме. Меня многие коллеги кастинг-директора в то время спрашивали: “Ты знаешь человека, которые в США организовывает New York International Opera Auditions?” Я сказал, что нет, я его не знаю. Они ответили, что в мае 2005 года он приедет в Берлин, и мы тебя познакомим. Так я туда приехал. И не только приехал, но и привез несколько артистов из нашего агентства. Тогда мы с ним познакомились лично и поговорили.
И я очень положительно отношусь к его мероприятию, так как оно дает возможности артистам, не только молодым, но и опытным, которые по определенным причинам не имеют агентов, средств или времени, чтобы объездить такое количество театров и кастинг-директоров за такой короткий срок. То, что Дэвид делает это по всему миру, ещё раз показывает, что это прекрасная возможность артистам практически всех континентов за исключением Африки, пожалуй, таким коротким и легким путем показаться перед ведущими мировыми театрами, как «Метрополитен-опера», Гамбургская опера, Дрезденская опера. Думаю, что за все эти 10-12 лет у него “в гостях” побывало как минимум 70-80 разных оперных театров со всего мира.
И я его работу очень уважаю, потому что она дает артистам нашего агентства возможность показаться многим театрам разного уровня, оплатив только определенную сумму за участие. Артисты разного уровня получают шанс найти для себя того продюсера, который соответствует их возможностям и который в них заинтересован. Не всегда на молодого певца, пусть даже с большим потенциалом, среагирует «Ковент-Гарден», мадридский «Реал» или Вашингтон опера. Но на него может среагировать театр уровнем чуточку ниже, который даст ему возможность подняться по лестнице, достичь того уровня, потенциал к которому он уже имеет.
Много ли певцов попало в Ваше агентство после этих прослушиваний?
На каждом прослушивании «NYIOP» я знакомился с тремя-четырьмя певцами, которые впоследствии делали успешную международную карьеру. В 2005 году я услышал у Дэвида двух певцов, одним из них был Александр Виноградов, солист Штаатсопер в Берлине. Ему на тот момент было 25 лет. Сейчас он имеет международную карьеру, но впервые я его услышал на том прослушивании в Берлине.
В тот же год я посоветовал на эти прослушивания Хиблу Герзмаву, которая теперь, спустя десять лет, имеет большую карьеру. Впервые она показалась международной аудитории на прослушиваниях «NYIOP» в «Дойче Опер» в Берлине, и понравилась лондонскому театру «Ковент-Гарден». И, думаю, уже 2007-2008 году они предложили ей контракт, как я полагаю, на основе этого прослушивания. До этого у Хиблы складывалась хорошая оперная карьера в России, она работала в Японии и была там очень известна, но в Европе у неё не было менеджмента. А через Дэвида Блэкберна она попала в агентство «IMG Artists», и в «Ковент-Гарден». Я помню, она пела в последний день прослушивания самым последним номером, но все равно она очень понравилась представителям «Ковент-Гардена». Если вы поете первым или последним номером, это никак не влияет на профессиональное решение агентов и кастинг-директоров, если вы действительно обладаете определенными качествами.
Хотелось бы узнать о Ваших любимых оперных певцах. Кто они и чем они Вас пленили?
Я очень любил и люблю шведов Юсси Бёрлинга и Николая Гедду, а также Фрица Вундерлиха. Я, как бывший тенор, имею склонность к певцам своего типа голоса. Но вообще я большой почитатель бархатного голоса Пласидо Доминго, хотя, как тенор, всегда стремился имитировать Паваротти. И когда я начинал как певец, моим «учителем» была пластинка Энрико Карузо, которую мне подарил мой сокурсник-бас. Я ее крутил до такой степени, что ее потом невозможно было слушать. Эту пластинку я включал и орал вместе с Карузо, стараясь подражать ему. Это мои кумиры из тенорового пула.
Беседовала Юлия Пнева
