Идейный вдохновитель и организатор Международного джазового фестиваля Radio 1jazz.ru, джазовый журналист и продюсер Виктор Радзиевский рассуждает о проблемах современного российского джаза и его взаимоотношениях с классикой.
Виктор, расскажите, как вы пришли в джаз?
С детства я всегда был окружен музыкой. У нас дома постоянно звучали джаз и классика. Моя мама училась джазу, играла на гитаре и пела. Я часто засыпал под Луи Армстронга или Баха, но работать в сфере джазовой музыки стал только три года назад, когда директор Radio 1jazz.ru Геннадий Люлин пригласил меня в этот проект. Я стал писать статьи, общаться с музыкантами, и меня повергло в состояние шока, когда я увидел своими глазами, как они живут, как им приходится отстаивать себя и музыку, в которую они искренне верят. Я решил, что не могу оставаться в стороне, и стал работать с музыкантами. Сначала я познакомился с Михаилом Ливановым из группы «М-Артель» и Натальей Скворцовой – замечательной пианисткой и композитором. В результате долгих обсуждений у нас возникла идея русской импровизационной музыки – не джазе в классическом понимании, а импровизации, которая была рождена в России и вобрала в себя лучшее от классической академической музыки, русской этники, рока. Мы прекрасно играем американский джаз, но это музыка, в которую на мировом уровне мы ничего не привнесли. Кто-то прекрасно исполняет джазовые стандарты, играя Дюка Эллингтона или Чарли Паркера, кто-то подражает фьюжн-музыкантам, но ничего нового, того, что могло бы остаться в истории, как, например, Александр Николаевич Скрябин, но в рамках эстрадно-джазовой музыки, до сих пор нет.
По вашему мнению, почему так происходит?
У нас много талантливых музыкантов, которые пишут интересную музыку, но это нигде не афишируется, об этом не говорят. Это то же самое, что быть писателем и писать в стол. Можно быть супермегаэкспериментатором, придумать что-то невероятное, но об этом никто не узнает. В лучшем случае, вспомнят лет через пятьдесят-сто.
Я всегда был поклонником традиционного джаза,би-бопа, хард-бопа и никогда не был фанатом фри-джаза, но три года назад стал сам для себя открывать экспериментальные течения, и меня поразило, сколько всего нового и интересного я не знаю.
Когда и как появилась идея фестиваля?
Это была мечта, которая появилась, когда я впервые оказался на джазовом концерте. Саму идею фестиваля мы стали обсуждать с Геннадием Люлиным, когда решили, что Radio 1jazz.ru пора выходить за рамки интернета в реальный мир. Мы провели первый фестиваль в клубе Алексея Козлова. Было всего четыре группы и двести человек слушателей. Но мы сразу влюбились в это чудесное место, нашли там много единомышленников, включая самого Алексея Семеновича.
Почему решили проводить фестиваль раз в полгода?
Нам хотелось проводить его как можно чаще. Я почувствовал в себе силы этим заниматься и теперь за три месяца до фестиваля сажусь, начинаю составлять список музыкантов, делать рекламу. Каждый раз мы делаем фестиваль с разными участниками, программами, музыкальными стилями. В этом году наш фестиваль получил статус международного. К нам приезжает замечательное итальянское джазовое трио «Accordi Disaccordi», которые играют джаз-мануш. Помимо этого, я параллельно устраиваю этому коллективу гастрольный тур по шестнадцати городам России.
Как происходит выбор участников для фестиваля?
Я к этому вопросу подхожу очень строго, ориентируясь, прежде всего, на собственный музыкальный вкус. Приятно, что публика придет уже в пятый раз. Значит, не такой уж плохой у меня вкус (смеется). Приоритет отдается авторским ансамблям, старающихся сделать что-то в русле новой, авторской музыки. Мы стараемся избегать чересчур медийных персонажей, не потому, что у нас не хватит денег их пригласить, а потому что их и так все знают. А вот музыкантов, о которых еще не делали передач, у которых не брали много раз интервью, хочется показать. Так что относительно современного джазового мейнстрима мы находимся, скорее, в андеграунде. Мы, в первую очередь, ориентируемся на экспериментальное, выполненное в разных жанрах. Это может быть и классическая музыка, которая находится на пересечении с джазом, музыка стиля «третье течение». Ведь есть музыканты, которые делают отличную джазовую музыку, но с классической идеей в основе, играют очень классично. Например, Даниил Крамер. У него много ходов в духе Баха, Генделя.
Когда создавался фестиваль, были ли какие-нибудь ориентиры мирового уровня?
Нет, не было. Я не думал об этом. Было только примерное представление, каким должен быть фестиваль, и я старался воплощать все идеи, насколько позволяли навыки и умения. Считаю, что это получилось примерно на 95%.
Как изменился фестиваль за время своего существования?
У нас появились информационные спонсоры, стал меняться состав, который значительно вырос в возрастном плане. Первые группы, которых мы приглашали, были очень молодыми. Сейчас много более зрелых музыкантов. Изменились мы, организаторы. Не скажу, что кардинально. Скорее мы продолжаем и развиваем нашу линию, которую выбрали изначально. И она, как цветок, расцветает.
А в плане аудитории?
Изначально наш проект ориентирован на молодежь. Мы не пытались показать больше, чем на самом деле из себя представляем. Иногда к нам приходят джазовые старожилы, и слышать от них комплименты вдвойне приятно. Но в первую очередь, наша аудитория – молодежь.
Повлияла ли как-то внешнеполитическая обстановка на приезд участников?
Не особо. Нам приходило и приходит много запросов из разных стран Европы. Но пока мы, к сожалению, не можем всех принять. Это сложно с организаторской точки зрения. Ну и радует, что, несмотря на кризис, все билеты раскуплены.
Почему же тогда сократили количество участников?
Сначала фестиваль был с бесплатным входом, мы приглашали музыкантов, просто описывая нашу идею. Те, кто проникался, приходили и играли бесплатно. Но я считаю, что труд исполнителей должен оплачиваться, и в этот раз мы сделали плату за вход 500 рублей. Ориентировались, в первую очередь, на студентов, которые просто не смогут заплатить больше. И мы до сих пор не знаем, получится ли компенсировать все убытки и выйти в ноль. Если получится, обязательно будем увеличивать состав участников. Но снижать количество выступающих мы не планируем, это точно.
Есть еще один момент. Раньше группы выступали 25-30 минут. Этого очень мало, ведь для каких-то направлений нужно время, чтобы настроиться. А когда в один день выступает шесть групп, у них есть уже 45 минут. За это время можно сказать гораздо больше. Ну и приглашать музыкантов из других городов и стран, чтобы поиграть 25 минут, как-то несерьезно. Хотя многие готовы приехать и ради 25 минут.
Есть ли уже планы на VI фестиваль?
Очень хочется сделать его событием нескольких площадок, привлечь клуб Игоря Бутмана, «Эссе». Двух дней нам уже не хватает и одного зала тоже. Публики очень много, не все могут комфортно разместиться. Так что в планах – недельный форум.
Есть ли у фестиваля спонсоры?
Скажу честно, бизнес –не мой талант. Бегать по офисам крупных компаний с презентациями я не умею и не хочу. Конечно, мы ищем спонсоров. Но по мере общения. Если разговор заходит об этой теме, рассказываем, как обстоят дела, предлагаем поучаствовать по мере сил.
Как, по вашему мнению, будет дальше развиваться джаз в России?
На основе симбиоза бизнеса и музыки. Музыканты должны знать себе цену, уметь заинтересовать потенциального заказчика. Государство в этом процессе сейчас мало участвует. У нас есть много джазовых филармоний, но каждая из них действуют по-своему. С другой стороны, никто ничего не запрещает, как это было в советское время. Надеюсь, в течение следующих 20 лет сформируется упорядоченная система.
Насколько российскому музыканту реально быть одновременно исполнителем, менеджером, имиджмейкером и дизайнером?
На самом деле, мало кому удается все это объединять. Но такие люди есть. Даниил Крамер, Сергей Манукян, например. Если бы у каждого музыканта был свой менеджер, который бы всем этим занимался, это уже был бы большой прорыв. Но пока менеджеров мало, а толковых еще меньше.
Как для вас соотносятся между собой классическая музыка и джаз?
Прежде всего, у них разная философия. Джаз - бытовая музыка. Изначально он так и задумывался. Классика – это созерцание, погружение, она значительно глубже, чем джаз. Очень мало джазовых музыкантов, которых по глубине погруженности, одухотворенности можно приравнять к классическим. При всей моей любви к джазу, самым любимым композитором для меня был и остается И.С. Бах. Я не знаю в джазе никого, кто смог бы создать целую вселенную безупречно работающих механизмов, вселенную, в которой каждая нота находится на своем месте. Единственный из музыкантов, кто хоть как-то приблизился к Баху, по моему мнению, Джон Колтрейн. В ХХ веке классика обогатилась за счет джаза, например, в нее снова пришла мода на каденции, а джаз - за счет классики. Сейчас эти два течения находятся в симбиозе.
Насколько реально популяризировать джаз, сделать его музыкой для простых людей?
Мне кажется, по-настоящему популяризировать джаз, сделать его музыкой массовой или хотя бы довести до уровня рок-музыки невозможно. Да, была определенная эпоха, определенное ощущение жизни, но ее время прошло. Когда в СССР приезжал Бэнни Гудман, Дюк Эллингтон, вся страна свинговала. Но сейчас все по-другому. Конечно, можно продолжать развивать традиции, но лучше создавать что-то новое. В этом плане русская импровизационная музыка может быть интересна и перспективна. Это может быть наш джаз, наша идея, наша концепция. Ведь каждая страна внесла что-то свое в развитие джаза. Поляки развили джазовый авангард, французы придумали джаз-мануш, в Англии долгое время был популярен диксиленд, англичане многое в него внесли. Пора и нам внести свою лепту. Но чтобы наш джаз зазвучал, о нем необходимо говорить, нужно проводить активную работу с организаторами фестивалей, которые считают, что эта музыка не будет востребована. Джазмены, в большинстве своем, очень консервативны. Это можно перебороть только упрямством, работой, движением, экспериментами. Один я это сделать не могу, но это под силу всем нам.
Беседовала Наталия Сергеева
Также по теме:
