В воскресенье, 17 февраля в рубрике «Вечерний Орфей» мы побываем в Астрахани на концерте симфонического оркестра Астраханского государственного театра оперы и балета. В программе – Третий фортепианный концерт Рахманинова (солистка – Софья Гуляк) и Домашняя симфония Рихарда Штрауса. Дирижер – Валерий Воронин.
Почему, узнав об этом проекте, мы немедленно решили принять в нем участие? Было очень любопытно побывать в Астраханском театре, сотрудничество с которым началось не так давно, но результаты уже впечатляют. Что касается Домашней симфонии – музыка Штрауса нечасто исполняется российскими оркестрами. В Астрахани, кстати, Домашнюю симфонию никогда ранее не играли. Ну, и наконец, есть еще одна веская причина – мы давно мечтали познакомиться с Софьей Гуляк. К сожалению, в России Софья выступает сегодня очень редко.
Имя пианистки стало широко известно после ее блестящей победы на фортепианном конкурсе в Лидсе в 2009-м году. Называешь имена лауреатов этого конкурса, и сразу все становится понятно: Раду Лупу, Мюррей Перайя, Дмитрий Алексеев, Владимир Овчинников.
В Астрахани Софья Гуляк дала эксклюзивное интервью шеф-редактору радио «Орфей» Татьяне Цветковской и программному директору радиостанции Евгению Кобылянскому.
Т. Цветковская: Софья, ваши интервью очень редко появляются в прессе. Вы скромный человек? Не любите привлекать внимание?
С. Гуляк: Да просто как-то не случилось. Хотя в Казани у меня постоянно берут интервью. А играю я там достаточно регулярно, примерно раз в пару лет.
Т. Цветковская: Надо сказать, что Казань – ваш родной город. У вас остались родные в Казани?
С. Гуляк: Там живёт моя мама.
Т. Цветковская: А вы одна в семье?
С. Гуляк: Да.
Т. Цветковская: Расскажите немножко о том, как складывалась ваша казанская история.
С. Гуляк: Семья моя совершенно не музыкальная. Думаю, для всех оказалось полной неожиданностью, что я пошла именно в этом направлении, тем более что сама я поначалу музыкой не увлекалась. Наверное, как и у всех детей, у меня были сложности. Меня и заставляли, и пытались чем-то поощрять. А потом меня это затянуло, засосало. И я, видимо, благодаря своей целеустремлённости стала много работать сама, вопреки. Я очень часто не следовала советам людей, которые предлагали мне сделать так или иначе: не ехать на конкурс, не учить то или иное произведение, подождать.
Т. Цветковская: То есть вы не очень-то слушали педагогов? Но ведь они не любят непослушных учеников.
С. Гуляк: Я и была послушной ученицей, прислушивалась к ним, соглашалась, но в глубине души я всё-таки оставалась верна своему внутреннему голосу и чаще поступала так, как подсказывала мне интуиция. Если бы я послушала человека, который своим советом мог кардинально поменять мою жизнь, всё ушло бы в другое русло. Сейчас, когда я анализирую многие подобные моменты, я думаю: «Всё-таки хорошо, что я не послушала». Сама удивляюсь, как так получалось. Я могла объективно оценить свою игру, хотя это понятие само по себе необъективно. Мне казалось, что я знаю свои проблемы, знаю, чего мне не хватает, знаю, как мне развиваться и какой педагог мне бы сейчас помог. Я не говорю, что нужно никого не слушать и быть настырным. Это неправильно. Но нельзя слепо верить кому-то одному. Всё должно быть в балансе.
Т. Цветковская: Казанская консерватория осталась для вас родным домом?
С. Гуляк: Отчасти да. Просто я так давно там не работаю и так давно уехала из Казани, что некоторые контакты потерялись. Но у меня там есть близкие друзья, близкие люди, с которыми, я надеюсь, мы на всю жизнь останемся в прекрасных отношениях. Поэтому консерватория для меня, конечно же, одно из родных мест.
Т. Цветковская: Все знают, что вы учились у Бурнашевой и что её класс – это созвездие талантов. Она умеет собирать таланты или она всё-таки их воспитывает? Как ей удаётся разглядеть таких разных пианистов?
С. Гуляк: Вы абсолютно правы – разных. Я думаю, это один из её талантов. Она великий педагог, и я очень благодарна ей за то, что она мне дала. У нас замечательные отношения, я всегда с удовольствием играю для неё. У неё действительно очень разные ученики. Но она умеет найти их сильные стороны и грамотно ими манипулировать. Мне кажется, это высшее умение педагога, которого у меня нет совсем.
Т. Цветковская: То есть вы скорее исполнитель, чем педагог?
С. Гуляк: Да. Недавно один мой коллега сказал мне: «Ты пианист, который иногда преподаёт, а я педагог, который иногда играет». Я действительно причисляю себя к пианистам и иногда преподаю. На самом деле я очень не люблю это делать. Только иногда. На какую-то дикую нагрузку, на большее количество учеников меня просто не хватит. А заставлять себя и работать на износ я не хочу. Мне ближе исполнительство.
Т. Цветковская: Вы так любите сцену?
С. Гуляк: Просто чем старше становишься, тем больше хочется сказать.
Т. Цветковская: А сейчас вы постоянно живёте в Лондоне?
С. Гуляк: Я постоянно живу в двух странах: в Англии и в Италии. До недавнего времени я была приглашённым профессором одной из итальянских консерваторий, но контракт закончился, и сейчас я только в Лондоне. Но Италия – это мой второй дом. Мне там очень легко.
Т. Цветковская: А сколько концертов в год вы даёте?
С. Гуляк: Каждый год по-разному. В среднем около пятидесяти.
Т. Цветковская: Любимые дирижёры, любимые залы, любимые оркестры?
С. Гуляк: Я, конечно, не переиграла везде и со всеми, чтобы с уверенностью говорить «любимый», «лучший». Но у меня налажен очень прочный контакт с манчестерским оркестром «Халле». Мы много лет сотрудничаем, у нас взаимная симпатия. И я считаю, что Бриджуотер-холл в Манчестере – один из лучших залов для симфонической музыки. Меня поразилизалы в Японии: идеальные инструменты, фантастическая акустика. Просто кладёшь руки и играешь, ничего даже делать не нужно. Сольные и камерные концерты мне очень нравится играть в Вигмор-холле в Лондоне. Конечно, сольный концерт в огромном зале – это тоже большое удовольствие. Но всё-таки зал в пятьсот мест и потрясающая акустика – это что-то особенное.
Т. Цветковская: У вас есть репертуарные акценты, стилистические пристрастия? Они меняются со временем?
С. Гуляк: Да, меняются. Например, с годами я всё больше и больше люблю Брамса. То ли я старею, то ли что-то другое происходит, но его музыка становится мне всё ближе и ближе. У меня есть мечта записать оба концерта Брамса с оркестром. Вообще я сейчас очень полюбила немецко-австрийскую романтическую музыку.
Т. Цветковская: Причём камерную тоже?
С. Гуляк: Да, камерная музыка приходит сама собой. Вот позавчера мне пришло Трио Равеля и Первый квинтет Форе. Иногда я играю неизвестную камерную музыку. В этом году недалеко от Страсбурга будет проходить очень интересный фестиваль французской камерной музыки. Арт-директор фестиваля – французская скрипачка, профессор Лионской консерватории Мариам Пикетти. Она организует этот фестиваль уже много лет. И я буду исполнять там сочинения, которые я никогда не играла. В тот раз мы играли Трио Дебюсси, которое не исполняется вообще, и Квинтет французского органиста и композитора Луи Вьерна. Этот Квинтет очень сложен и для пианиста, и для ансамбля в целом. И мне было интересно вдруг взять и сыграть произведение, которое никто не играет. Даже сами французы его не играли. Он только сейчас постепенно обретает популярность.
Е. Кобылянский: Что вам даёт исполнение редко звучащей музыки? Это вызов или поиск себя?
С. Гуляк: И не вызов, и не поиск себя. Просто это пробуждает интерес. Порой устаёшь от шаблонов, особенно когда находишься в жюри. Но на то, чтобы сконцентрироваться, найти сочинение, которое бы тебя по-настоящему заинтересовало и которое ты захотел бы включить в сольную программу, нужно время, хотя есть много интересной музыки, есть талантливые композиторы. Некоторое время назад я записала диск из чакон. Я нашла их огромное количество.
Т. Цветковская: А как возникла такая идея? Почему именно чаконы?
С. Гуляк: Это одна из положительных сторон работы в жюри. Я услышала, как одна девочка играет Чакону из знаменитой сюиты Генделя. Сюиту-то я знала, а вот отдельно эту соль-мажорную Чакону никогда не слышала. Это было лет десять назад. И вот я посчитала, сколько у меня чакон: Чакона Губайдулиной, Чакона Баха-Бузони, Чакона Генделя – почти полдиска. И я просто зашла в интернет и посмотрела, кто ещё писал чаконы. Их, оказывается, столько! И я постаралась соблюсти хронологию и затронуть все исполнительские стили от Баха до Губайдулиной. По-моему, получилось интересное путешествие на диске.
Е. Кобылянский: История развития жанра в вашем исполнении. Удивительно, как перекликаются идеи. Не так давно я общался с прекрасным пианистом Михаилом Аркадьевым. Он сделал проект, в котором он представил такой же музыкальный экскурс, но через сарабанду. А как вы относитесь к современной, экспериментальной музыке?
С. Гуляк: Современная музыка интересовала меня всегда. Но, откровенно говоря, я очень мало её играю, хотя и регулярно. Вот, например, три года назад, наш казанский композитор Эльмира Галимова написала фортепианный концерт. Она посвятила его мне и даже расписала, где что она представляет, – она увидела там мою жизнь. Я исполнила этот концерт с нашим симфоническим оркестром.
Или, скажем, в Канаде я играла сочинение женщины-композитора Jean Coulthard. Меня попросили исполнить канадское сочинение. Я говорю: «Я вообще не знаю вашу музыку. Пожалуйста, дайте мне какой-то намёк, чтобы я посмотрела». – «Посмотрите Вторую сонату». Я её посмотрела и поняла, что музыка неплохая и я смогу её выучить.
Фото Александра Потапова