Монументальная, грандиозная, претенциозная и последняя постановка художественного директора Королевской оперы датчанина Каспера Хольтена, завершающего свою карьеру в Лондоне в дни официального выхода Соединенного Королевства из Европейского Союза, вызывает противоречивые чувства.
Хольтен возглавил Королевскую оперу в 2011 году, имея солидный список работ, отмеченных наградами за пределами Великобритании, но уже после первой его постановки прием ему был оказан английской публикой и английской критикой неоднозначный. Ярым нападкам подверглись все его работы плюс те, что были выполнены по его заказу. «Евгений Онегин», где главные герои вопреки оригиналу, уже в достаточно зрелом возрасте оценивая свои поступки, сожалеют о том, чего уже нельзя исправить. «Дон Жуан», в котором хаос видео дизайна и бегущих строчек затмевает все действие, а наказанием развратнику служит ...одиночество. «Король Рогер», мне показался оперой из будущего: потрясающий дизайн сцены и смелые новаторские идеи сработали, на мой взгляд, великолепно, и мне понравилась эта его постановка, но также я слышала и другие мнения, резко отличающиеся от моего. И на прощание – «Нюрнбергские мейстерзингеры». И снова мнения разделились. Он покидает туманный Альбион непонятый, неразгаданный, недооцененный, может быть…
Теперь о премьере. Сразу оговорюсь, что события во всех поставленных Каспером Хольтеном операх перенесены в современность, и последняя постановка – не исключение, хотя ситуация, разыгранная в этой опере Вагнера, происходит в середине 16-го века в Нюрнберге.
Открылся занавес, и я увидела храм, лишённый, однако, характерных черт (сценограф Миа Стенсгаард): как явствует из программки, это… джентльменский клуб! Хольтен представил мейстерзингеров членами английского клуба, с их нелепыми регалиями и странными ритуалами. Догадаться об этом без наводки мне бы не удалось, хотя в настоящих традиционных английских джентельменских клубах бывать доводилось, и не однажды.
Открывается занавес, и нам представлена огромная конструкция (клуб/собор), отделанная под «гофрированный» гранит/мрамор - со множеством горизонтальных, вертикальных и под разным углом наклона и разной длины ступенек, в стиле плиссе/гофре. Мейстерзингеры обсуждают завтрашнее событие, появляется Вальтер, Ева и незнакомец влюбляются – все, как полагается, все по тексту. Но когда в конце первого акта вместо полуодетых горожан, разбуженных нелепой песней Бекмессера, все пространство сцены наполняется вдруг разряженной толпой, а центральная часть этой конструкции вдруг начинает движение, и какие-то не скоморохи, не то акробаты зависают вниз головами, становится как-то непонятно: а что собственно происходит? Что мы смотрим-лицезреем?
Параллельно этому и вся оставшаяся часть конструкции начинает быстрое движение по кругу и вдруг «застывает» где-то под углом 90 градусов, приоткрыв зрителям таинство реального театрального закулисного мира. Далее следует известная сцена под названием «к нам едет ревизор»: застывшие фигуры, подвешенные и замершие в невероятных позах, акробаты, и слегка ошеломленный, ничего не понимающий зритель. Я имею в виду того зрителя, который знаком с содержанием оперы.
Хаос, постигший финал первого акта, с перевернутыми вверх ногами массовкой, было любопытно наблюдать, но трудно было понять, а зачем это все нужно было?
Однако, как оказалось, все это имело свой смысл. Понимание этого приходит во втором акте, события которого происходят на фоне закулисья. На наших глазах реальные работники сцены там, в глубине, что-то увозили, что-то подвозили, заменяли и мельтешили на заднем плане. Лично я предпочла бы этого и не видеть, и не знать. Однако, во время этого действия - незаметно для глаз – вся конструкция продолжала свое движение, открывая нам символическое, неброское жилище Закса. И вдруг я поняла: завершив свой цикл, эти внушительные декорации обернутся к нам вновь «лицом», завершив и второй акт.
И вся глубокая человеческая драма – с появлением Вальтера и его общением с маэстро, который наскоро обучает его основам стихосложения и музицирования (в это время конструкция уже повернулась к нам «спиной»), визит Бекмессера и его попытки стибрить песню Закса, великодушно последним подаренную, замечательные сцены с Евой и Заксом, Евой и Вальтером, их страстные объяснения – все это я прослушала вполуха, наблюдая за закулисной суетой, которая отвлекала и мешала! Увы, нельзя объять необъятное!
Когда наступило время самого конкурса, проходящем под названием, скажем, «N…ский фестиваль», декорации, завершив оборот на полные 180 градусов, представили нам - под гранит в стиле гофре не то римский амфитеатр, не то летнюю, но богато оформленную открытую круговую летнюю эстраду. И гости – уже заняли свои место, и продюсер, Лена (Магдалена), отдает последние распоряжения, где расстелить красную ковровую дорожку. И Давид, ее бойфренд, суетится неподалеку, развлекая важных гостей. Вот так!
Представление началось, и сцену наполнили празднично одетые, с развевающимися знаменами, восхваляющие достоинства своего ремесла, башмачники, городские сторожа, музыканты, портные и пекари, подмастерья… Ах, как это было сладко, весело и находчиво, в духе 16-го века подано! Какие замечательные костюмы Ани Ванг Краг, сколько неожиданного юмора и искреннего веселья. В этот момент показалось, что соединение древности седой и современности, может быть приемлемым.
Теперь о музыкальной стороне дела. В целом пение было впечатляющим! Главный герой по воле режиссера - не лихой молодой аристократ Вальтер, а облысевший байкер с черными засаленными волосами, во фраке поверх пестрой футболки. Эту роль исполняет Гвин Хьюз Джонс, и он изо всех сил пытается завоевать наши симпатии к своему герою, даже вопреки безграмотному, антигероическому сценическому имиджу последнего. К счастью, он преуспевает в этом.
Известный британский бас-баритон Брин Терфель (в роли Закса) показал себя тонким, выразительным и благородным башмачником. Он продемонстрировал мощь, силу и красоту своего голоса, и вместе с тем - великолепные актёрские данные. Это идеальная для него роль. Благородный поступок Закса, его неоценимая помощь двум влюблённым, в результате которого освобождение Евы (в последний момент) от оков дикой традиции - настоящий эмоциональный переворот.
Рэйчел Уиллис-Соренсен (Ева) обладает специфичным острым сопрано и покоряет зрителя своей решительностью, особенно в сцене с Заксом, которого она награждает благодарным и страстным поцелуем в губы. Но и все остальное было исполнено на этом высоком эмоциональном уровне.
Высокомерного, тщеславного и напыщенного Бекмессера (превосходный Иоганнес Мартин Кранцле), унизительно раздетого, лишенного своей мантии, утешает в финале только Ева. Жесткое унижение Бекмессера – пугает.
Давид (Алан Клейтон) в отличной форме, как певец и актер. МагдаЛена - (Ханна Хип) удивила и доставила наслаждение.
Антонио Паппано великолепно проводит свой оркестр через изысканные соло, закрученные яркие текстуры Вагнера. Его музыка просто несется на огромных волнах эмоций, не прерываясь на аплодисменты.
Последняя постановка Каспера Холтена в качестве музыкального директора Королевской оперы, полна идей, некоторые из них – блестящи, но чаще - –сомнительны. «Киндер, schafft Neues !!» в стиле граффити набросал Вальтер на стене, процитировав таким образом самого Вагнера. «Дети, создавайте новые вещи, создавайте новое! Хольтен этой возможностью воспользовался. Но мне показалось - это был вызов!
Скандал после премьеры
Как вы помните, в своей программке Каспер Хольтен представил мейстерзингеров членами современного английского клуба, традиционного, консервативного и т.д. Некоторые английские критики заподозрили, что это было сделано не случайно: так Хольтен отреагировал на не очень теплый прием его постановок в Лондоне.
«И если это так, - позволю себе процитировать одного критика, - то опера Вагнера и его аудитория заслуживают более серьезного к себе отношения».
И в этом я с ним абсолютно согласна! Тем более, что английскому зрителю есть с чем и сравнить – «Нюрнбергские мейстерзингеры» Дэвида Маквикара, поставленные им на Глайндборском фестивале, и великолепная, лучшая из того, что мне удалось увидеть, постановка Ричарда Джонса в Английской национальной опере.
Людмила Яблокова
/фото roh.org.uk/
