В Большом театре завершился фестиваль балетов Юрия Григоровича. Завершился триумфально: после дневного спектакля, ставшего финальным аккордом фестиваля, Юрий Николаевич в праздничном костюме, при бабочке, вместе с взволнованными артистами двадцать минут раскланивался под рукоплескания публики.
Фестиваль открылся в январе, когда Григорович отметил свое девяностолетие, а театр его жизни - московский Большой - отметил эту знаковую дату показом подряд одиннадцати спектаклей, которые входят в сегодняшний репертуар Большого театра - авторские постановки и редакции классики от Григоровича. Балеты Григоровича вместо целого сезона уложились в два фестивальных месяца, очень плотных по зрительским впечатлениям и по интенсивности нагрузки на балетную труппу театра.
Фестиваль проводили собственными силами, даже из Мариинки, бывшего Кировского балета, где начинал свою артистическую и балетмейстерскую деятельность юбиляр, никого не позвали, а могло бы быть интересно. Там продолжает идти первая редакция "Легенды о любви", легко представить, каким сюрпризом могла бы стать Виктория Терешкина в партии Мехмене Бану или Олеся Новикова - в Ширин. Однако у Москвы достаточно звезд, чтобы придать блеск домашнему фестивалю - в его спектаклях можно было увидеть Захарову, Александрову, Смирнову, Васильева, Лантратова, Лобухина, Родькина, а кроме того, несколько интересных дебютов именитых артистов Большого: Дениса Родькина в партии принца Дезире, Ольги Смирновой - в Жизели и (самый сенсационный) Светланы Захаровой в роли царицы Анастасии в "Иване Грозном".
Захарова выступила в роли Анастасии дважды, в том числе и на спектакле-закрытии. На этот торжественный спектакль театр выставил ударный состав: Иван Грозный - Михаил Лобухин, князь Курбский - Денис Родькин и Анастасия - Светлана Захарова. Именно этот состав обещал слаженный ансамбль: Родькин и Лобухин - два главных партнера Захаровой в театре и в личных проектах. В спектакле, где немаловажную роль играет любовный треугольник, участие двух таких непохожих друг на друга танцовщиков, соперников за любовь прекрасной дамы русского балета, создало дополнительную электрическую дугу.
"Иван Грозный", поставленный в семидесятых годах ХХ века на героическое поколение Большого, выскочил из репертуара театра после отъезда за рубеж последнего героика ГАБТа ХХ века Ирека Мухамедова и был возобновлен, когда в Большом проросло новое исполнительское поколение, которому этот балет оказался по силам и интересам. Не секрет, что спектакль решили вернуть в Большой из-за Ивана Васильева, главного героика наших дней, но когда в Большом отыграли премьеру, Ивана Васильева в штате уже не было. Театр нашел четырех других исполнителей роли Ивана Грозного, справившихся с этой труднейшей ролью. Тогда, на премьере, в последнем составе Грозного танцевал Михаил Лобухин, перешедший в Большой из Мариинки ради спектаклей Григоровича. Это сейчас Михаил и знаменитый Спартак, и признанный Иван Грозный, и один из главных танцовщиков обоймы Григоровича. А тогда - четвертый состав.
Несколько лет спустя Иван Васильев, уже в ранге приглашенного, все-таки станцевал Грозного, но место первого Грозного театра было уже занято. Сейчас в Большом еще четыре интересных исполнителя этой роли, но именно Лобухин обычно открывает блок очередных "Грозных".
Почему? Может быть, потому, что самоотдача его на этом спектакле схожа с горением пламени, может быть, потому, что его актерская палитра - самая изощренная в театре - может привести зрителя в смятение: герой или злодей перед ними? Может быть, потому, что про Ивана-Лобухина можно сказать не только грозный, но и нежный, не только сильный, но и слабый, может быть, потому, что его танец неотрывен от актерского проживания роли, а может быть, и потому, что только у Лобухина история Грозного - не только история сильной личности, не только история борьбы со "злокозненными боярами", но еще и экзистенциальная история духовного "разворота" - перерождения богоизбранности в богоборчество.
Лобухинский Грозный - яркий пример Грозного нового века, пусть уступающего выдающимся танцовщикам с последней трети ХХ века в танцевальном атлетизме, зато более концептуально, диалектично, с философскими аллюзиями представляющего на балетной сцене образ одного из самых противоречивых героев (или антигероев?) русской истории.
Антипод Грозного и вторая сторона любовного треугольника - князь Курбский - этапный герой в биографии Дениса Родькина. Именно с этой партии начался его путь в премьеры. Образ, сделанный танцовщиком совместно с его первым педагогом Цискаридзе и первым исполнителем Курбского Акимовым, в исполнении молодого танцовщика пережил обновление. Курбский в исполнении Дениса предстал этаким добрым молодцем - статным красавцем Финистом, с русыми кудрями, ясными очами, с такой же душевной ясностью и цельностью, с широтой в жестах и с полетностью в танце. И в этот день Родькин, за прошедшие со дня премьеры годы наработавший уверенности и сценического мастерства, мастеровито выстроил роль - искренне метался между запретными чувствами к царице Анастасии, Иваном и боярами, долгом и страхом, обреченно выбирал свободу (язык не поворачивается назвать это предательством и побегом), летал над сценой с размахом и сказочной легкостью: настоящий Финист - Ясный сокол.
Но Анастасии судьба предназначила не ясного сокола, а черного ворона - мужем и возлюбленным Анастасии стал противоречивый и мятущийся царь Иван. Царь выбирает невесту на смотринах, но в версии Лобухина выбирает не сам - Иван всматривается не в девушек, а в небо, ожидая знамения. Избраннице предначертано стать его главной опорой в жизни, но и погибнуть от рук тех, кто решит эту опору у царя выбить.
Захарова-Анастасия, ни разу не улыбнувшаяся за весь балет, с первого же появления несет в себе печаль и предчувствие страданий. Эта Анастасия не сентиментальна, это не только возлюбленная и жена, но и его соратница. Упругая пластика балерины Захаровой, смягченная ее льющейся кантиленой и музыкальной послушностью, преображает незамысловатую лексику сольной части партии Анастасии. Дуэты с Лобухиным с изнуряющим рядом сложнейших поддержек еще нельзя назвать бесшовными, но в завершающем дуэте балета (сцене видения Ивану призрака погибшей царицы) их партнерство стало идеальным, заставив сосредоточиться не на сложностях поддержек, а на пронзительном настроении этой сцены. Картина видения Анастасии разительно не вписывается в романтизированные балетные традиции: на балерине не традиционная пачка, а погребальные пелена, ее пластика – плоскостная, призрачная, а не объемная, человеческая. Эта сцена - кульминация сценической судьбы Анастасии: балерина-перфекционистка непостижимым образом перевоплощается в бесплотный, надмирный дух, лик трагического поворота в судьбе царя Ивана: от любви к ненависти, от жизни к смерти, от царя Ивана к Грозному-царю.
Двадцать минут финальных аплодисментов стали заслуженной наградой актерскому ансамблю и автору "Ивана Грозного". И яркой финальной точкой юбилейного фестиваля Юрия Николаевича Григоровича в Большом театре.
Людмила Гусева
/фото bolshoi.ru/
